Хвак - О`Санчес

Хвак послушался и теперь стоял, трепещущей горой нависая над согнутой старушкой с посохом.

– Повторю, как уже однажды повторяла. Дури в тебе много и силы много. Это нелепое, тем не менее, очень распространенное среди смертных сочетание, так что особо выделяться не будешь. Но еще раз говорю: не вздумай равняться с богами, тягаться с богами, их участь на себя примерять…

– Как можно, Матушка! Ни за что!

– …иначе горько пожалеешь. Был у меня расчет на тебя, и сейчас есть. Но… понимаю уже: нет, не того выбрала.

Все вдруг остановилось в пещере, утратив признаки живого: исчезли звуки, оледенели струйки льющегося из щелей света, замер сам воздух, сама гора…

– Пора мне. Обними же свою матушку и живи дальше.

Хвак бережно склонился, чтобы Матушке удобнее было, распахнул руки – за сгорбленные плечи обнять, но – не посмел вдруг, просто шею подставил под ее сухие сморщенные ладони… И слезища с жирной щеки – кап на матушкину грудь. А она даже улыбнулась, не осердясь. Ох, и тяжелы показались матушкины руки! Как в тот раз!

Гора вздрогнула и вновь ожила, как ни в чем не бывало.

– Вот я и говорю. Эта темная конура в твоей голове и дубленая шкура на твоих костях неспроста, повелитель. Видимо, кто-то из неведомых предков твоих раскопал хорошее заклятье прочности. И защитил его от проникновения. Может быть даже, получив его от кого-нибудь… ну… понимаешь…

– От богов?

– Да, повелитель! Но ты бы мог не терзать меня вслух своими простодушными догадками?

– Ладно, и что? Ты не можешь справиться, что ли, с этим заклятьем?

– Скорее всего могу, повелитель. Да наверняка могу, если поднажму изо всей силы. Но крепко подозреваю, что вместе с защитой уничтожу и само заклинание… А зачем? С ним-то нам надежнее! Можешь починить царапинки на кулаках, повелитель?

– А чего тут… Зыцк… шекорро…

– Шакорро…

– Да, верно, это я не забыл, а обмолвился… О!.. Всё и зажило!

– Блестяще, повелитель. А раздробленные суставы этаким слабеньким заклинанием отнюдь не соберешь! А они целы, несмотря на полное отсутствие лечебного волшебства. И еще, повелитель. В тебе, в теле твоем, обитают недюжинные силы. Прямо скажу – доселе мне ничего подобного среди смертных встречать не доводилось, а видел я многое. Однако, самое любопытное заключается в том, что силы эти не иссякают, но напротив, как бы подрастают постепенно. Видимо, дело в том, что ты и сам растешь… в том числе и не без влияния моих советов… учишься этими силами управлять… А тут еще секира! Которая, повелитель, намекну: явно тебя не ослабит! Хочешь испытаем кое-что?

– А чего испытаем? Зачем?

– Из любопытства. Подойди к поваленному тобой булыжнику и сунь в него кулаком посильнее.

Хвак ухмыльнулся, ибо предложение Джоги проверить собственные силы ему понравилось. Но на всякий случай он еще раз оглядел со всех сторон кулаки, проверил про себя звучание лечащих заклинаний – чтобы, в случае чего, раз – и без запинки!.. Мелкие ранки совершенно исчезли с кожи пальцев, суставы не ныли, не скрипели, припухлостей как не бывало…

– У! Н-на! О! Больно!

От удара с левой руки огромный камень вздрогнул, а когда Хвак со всей лихости ударил правой, камень даже чуть развернулся и словно бы что-то щелкнуло в нем.

– Камень уже стар, повелитель, в месте твоего второго удара образовалась невидимая трещина, еще одна в ряду соседних. Что за охи, Хвак? Больно ему, видите ли… Ну и что тебе мимолетная боль, когда ты теперь можешь ранки мгновенно залечить?

– А я уже.

– Я и не сомневался, повелитель, в твоих способностях. Ну, так что, не пришла ли пора опробовать секиру?

– На камне, что ли?

– Ну не на собственной же ноге, повелитель! И не бойся повредить рукоять, либо железок, ибо выкованное Вараманом сломать непросто. Вернее, невозможно. Бей же! Лупани со всей мощи!

Хвака изрядно рассердила мысль о том, что Джога понукает его делать то да сё, хотя он, Хвак, и сам собирался придумать что-либо этакое… Ну, раз Джога первый успел подумать, то и вины его в том нет, Хвак сам виноват, надо быть проворнее мыслями.

И уже в который раз подивился Хвак, насколько удобен оказался удар, показанный ему отшельником Снегом: тело собирается воедино, словно пальцы в кулак, лезвие секиры идет куда надо, рукам и ногам удобно, туловищу прочно, глаза все видят, дыхания в достатке! И применять сей прием можно по-разному: с одной руки, с обеих рук, и даже без оружия, просто кулаком. В этом пробном, ознакомительном ударе, Хвак взялся за рукоять секиры обеими ладонями.

– Х-хы!

Руки тряхнуло, сквозь запястья и до локтей прошла умеренная боль… А камень – камень лопнул, от самого верху, куда пришелся удар и до основания! В нем образовалась неровная, в четыре локтя, клиновидная расщелина: наверху – в ладонь шириною, и чем глубже, тем уже. Секира оказалась умна и проваливаться в расщелину, ею же созданную, не пожелала, Хваку почудилось, что она словно бы нежится в его руках, довольная, что ей дали испить ярости удара.

– Слышь, Джога… Она вот-вот – и захрюкает, как детеныш охи-охи возле мамкиной соски!

– А разве ты видел охи-охи, повелитель? Что-то я не припомню в твоей жизни такого.

– Нет, сам не видел пока. Ну, так у нас в деревне говорят. Смотри: радехонька! А камень-то – вон! Глянь-ка!

– Поздравляю, повелитель. Впрочем, так оно и должно было быть. Камень я вижу, равно как и ты, теми же глазами, а вот ощущать секиру мне, увы, не дано. Но если ты действительно чувствуешь нечто этакое, из нее исходящее…

– Угу. Точно чую.

– Тогда, значит, все срослось в нашем предприятии, и твои недюжинные силы получили достойное обрамление. Что же касаемо внешнего вида сего предмета, ставшего вдруг невзрачным, взамен роскошного великолепия драгоценных камней и булатных узоров лезвия, то он не имеет отныне особого значения, разве только ты соберешься обменять его на… гм… дюжину золотых.

– И на сто не поменяю! Она моя. Ну, Джога, теперь мы с тобой… Нет, погоди-ка, погоди…

Хвак перехватил секиру в левую руку, вдруг разбежался и даже подпрыгнул, чтобы в конце прыжка хрястнуть секирою по стене пещеры. Гора Шапка Бога почувствовала, что где-то в верхней части брюха ее, на уровне начала снегов, что-то шевельнулось… или кольнуло… Не важно, пустяки, можно дальше дремать…

Стена затрещала, обдала Хвака струей каменной пыли и рухнула, вывалилась наружу. Внутрь тоже посыпались булыжники, способные отдавить даже медвежью лапу, но Хвак успел отскочить.

– А-пчхи!

– Будь здоров, повелитель.

– Ура-а! О, Джога, смотри: ни зазубринки! А нам теперь и возвращаться не надо, здесь можем выйти наружу… Не, сюда не стоит, тут этот… склон крутоват… Ладно, к тропинке вернемся. Так теперь, слышишь, Джога, я теперь… Они теперь… Посмотрим еще, кто кого!..